Тёмная потерна (СИ) - Страница 60

Несколько страниц в брошюре было посвящено единственному представителю царства мутировавших растений, под названием «травка», или, официально — Sicut Elytrgia, «подобная пырею», но чаще используют неофициальный термин «Чёрная Травка». Лектор тоже не обошёл её вниманием, да и как было обойти, если это первый признак Тьмы. Как и про все остальные проявления Аномальной Зоны, толком никто не мог сказать, что это такое. Известно было лишь одно — в том месте, куда не проникает даже крохотный лучик света обязательно заведётся вот такая вот «травка», чёрная, невесомая и неосязаемая, она мгновенно разрушается под действием света, превращаясь сначала в пепельно-серую субстанцию, а затем исчезая без следа. Единственный вред от неё — это стопроцентная гарантия, что спустя пару дней в этом месте обязательно заведётся какая-нибудь дрянь из «зоологического» раздела.

Правда, случается это не везде, например, можно абсолютно не опасаться жестяных банок из-под кофе, патронных ящиков и подобных небольших объектов, скажем так, нельзя впихнуть невпихуемое, так что в комоде монстр не заведётся и нечего пенять, что это он крадет носки. А вот в шкафу — уже может, для этого и сверлят дырки. Существует неподтверждённая теория, что Тьма заводится только там, где побывал человек, то есть, допустим, в пустой цистерне, даже из под спирта, Твари не появляются. Но вот в пустом и тёмном складе, где раньше хранили цемент — уже может. Вроде как нужен отпечаток ауры человека.

Но проф эту теорию не поддерживал. Вообще, он явно относился к лагерю «физиков», хотя и оперировал понятиями Тьма, Призрак и так далее. Но постоянно давал понять, что если мы не изобрели прибор, которым можно измерить энергию, это не значит, что этой энергии нет. Или, другими словами, если мы не можем объяснить всю местную чертовщину с точки зрения науки, то мы просто плохие учёные. Если киноморф погибает от десяти попаданий, а бандерлог от пяти, то всё дело исключительно в массе свинца на килограмм живого веса, а это уже чистая физика. И хрен, ведь, оспоришь! Ауры, «отпечатки сущностей», эманации, аберрации и прочая эзотерика есть мракобесие и профанация, недостойные гордого звания «человек». Равно как и всякие креационистские бредни, что мы, типа, в чистилище, или в аду, или в преддверии ада, и что вот он, Апокалипсис, и что всё это было в Библии (Торе, Коране).

— Мы поймём, не сегодня, не завт'га, и даже не че'гез десять лет, но мы поймём, что это такое! — с жаром провозгласил он.

— Ибо у нас есть п'геимущество — интеллект! — тут он постучал себя по лбу согнутым пальцем.

Звука, как от пробкового шлема, не прозвучало.

— Интеллект, и тысячи лет 'газвития научной мысли! У кого воп'госы?

Вопросы были. В основном, о том, как мы сюда попали, можно ли сбежать, можно ли, по мнению профессора, построить машину, на которой можно сбежать, ну и в таком духе. Про Тьму спрашивали, нашёлся и тот, кто поинтересовался, как сумели взвесить Тварей?

— Нам попали в 'гуки некото'гые, гм, об'газцы, — самодовольно ответил учёный, — многое, между п'гочим, зависит от вас, вы у нас, так сказать фо'гпост, пе'гвая линия обо'гоны. П'гмечайте всё необычное, любую мелочь, можете п'гиходить п'гямо ко мне, вы знаете, как меня найти, а кто не в ку'гсе — телефон два-т'гинадцать-семь. Запишите! Да, п'гофессо'г Заго'г-Заго'гский, Гео'ггий Самуилович. Звоните, п'гиходите и только так, вместе, мы п'гиблизимся к 'газгадке тайн этого ми'га.

Не знаю, как на счёт приближения к разгадкам тайн, но после моего вопроса о внутреннем строении тел «мутантов» я получил обескураживающий ответ. В принципе, он идеально вписывался в основную научную концепцию относительно ВСЕГО, что происходило и происходит в этом варианте вселенной. Этот постулат можно было выразить всего тремя словами «МЫ НЕ ЗНАЕМ». Касательно «биологии» Тварей ответ звучал примерно также, хотя и был замаскирован за грудой слов, типа «не представляется возможным», «ведутся работы», «мы уже приблизились» и тому подобное. Дело в том, что Твари эти, при всей их однозначной «материальности» и очевидной способности причинять физический ущерб, после смерти рассеиваются как дым, оставляя после себя только тёмное несмываемое пятно. И всё.

Экзамен я, разумеется, сдал, хотя и волновался немного, даже больше, чем когда госник в академии сдавал. Но всё прошло гладко, да и сложного, по большому счёту, было не так уж и много. Физо — бег, полоса препятствий; стрельба — пистолет, автомат; теория — законы, и, отдельно — зачёт по Тьме, ой, извините, Аномальной Зоне, и её проявлениях. Не знаю даже, с чего пришёл в такое смятение душевное.

Ну а потом опять была пьянка. Нас, тех кто получал лицензии, было пятеро, но трое парней были просто из охраны — НЕ наши, не из рейнджеров, как мы полуофициально именовались. Посему пьянствовали мы в составе уже известного коллектива, даже Серёга Васенин к тому моменту оправился, лишь зловещий багровый шрам на лбу напоминал о недавнем ночном приключении у кафе. Говорят, шрамы эти так и будут выделяться, плоть в местах повреждения регенерируется немного иначе, словно процессы рубцевания происходят более бурно. Поэтому и остаются уродливые отметины, ну да мужчине это только к лицу.

Словно насмехаясь над судьбой и суевериями, для попойки выбрали то же самое кафе, и тут парни нас удивили — в какой-то момент появились музыканты, причём не балалаечники какие-нибудь, а самое настоящее мексиканское трио — гитары, маракасы или как эти погремушки называются. И под знойные ритмы далёкой страны две девицы исполнили самый что ни на есть настоящий стриптиз. Причём довольно профессионально, несколько это слово применимо к данному процессу. Халявных зрителей, конечно, собрался весь зал, мужики, да и женщины, свистели и аплодировали, но и это было не всё. Девушки были в подарок нам, на одну ночь, разумеется, но сам факт! Это было круто, во всех смыслах.